Политическая трансформация Турции и глобальный экономический кризис


Алпер Бирдал- Член Центрального Комитета Коммунистической Партии Турции (КПТ), редактор «Геленек», теоретического журнала КПТ.

В чем преимущества и недостатки подхода к анализу нынешнего кризиса капиталистической системы с позиций долгосрочной исторической перспективы?

Недвусмысленный недостаток такой перспективы заключается в том, что при определении длительных исторических сроков, другими словами, различных периодов капиталистической системы, многие особенности и актуальные движущие силы классовой борьбы неизбежно опускаются или сводятся до чистого упрощения. Исследование главных процессов внутри капиталистической системы в мировом масштабе  стирает особенности отношений в различных странах в различные моменты данной структуры.. Взгляд  на «долгий срок» делает это неизбежным..

Преимущество такой периодизации, с другой стороны, заключается в том, что она позволяет рассматривать смысл различных явлений в контексте законов движения капиталистического способа производства на мировом историческом уровне, вместо того чтобы заниматься каждым этим явлением в отдельности. Теоретическое абстрагирование от законов движения всей системы позволяет  исследователю рассматривать поведение отдельной страны или региона на базе этих теоретических конструкций. Другими словами,  внутри этого аналитического контекста движение или поведение  всей системы рассматривается как определяющий фактор (детерминант) движения или поведения ее частей.

Глубина и широта текущего кризиса выдвинули на первый план вопросы развития капиталистического способа производства  как мировой исторической системы. Мы видим в этом иронию истории: прошло всего лишь двадцать лет с тех пор как рыночная система сразу после поражения реального социализма объявила о своей «окончательной победе» в идеологической сфере,  а вопрос уже стоит о том, «как капитализму идти дальше?»

В настоящее время  чаще всего ссылаются на крах 1929 года и Великую депрессию 30-х годов.  Всем известно, что тогдашние потрясения привели к новой мировой войне, и только после войны стали возможны изменения в империалистической иерархии. В этом смысле оправдана ссылка на 1929 год, существующая ныне империалистическая иераржия также может измениться  после столь интенсивных потрясений. Ученых-марксистов уже давно интересует вопрос,  « как будет выглядеть мир после таких изменений?»

Самый большой недостаток подобного подхода к кризису капиталистической системы и периоду,  который мы переживаем, это игнорирование итак называемого «субъективного фактора» в истории, то есть сведения влияния классовой борьбы  на ход истории до своего рода «распределения вероятности».  Согласно такой перцепции  колапс системы как результат революционного вмешательства  является только одним аспектом,  вероятностью внутри данного спектра,  следовательно с этой позиции, которая сводит к нулю  роль субъективного фактора, невозможно построить аналитическую структуру, которая рассматривает процесс как совокупность возможностей, требований, недостатков, задач и ответственности перед революционным субъектом истории.

Так что же нам делать, как строимть наш аналитический метод? Конечно мы воспринимаем мир через линзы марксизма-ленинизма, так что нам не надо утруждать себя бесконечными поисками методологии. У нас есть наша методология подхода к историческим переменам, и будучи материалистами  мы безусловно не будем делать вульгаризировать значение объективных факторов, но будучи приверженцами диалектической логики мы будем фокусироваться на плоскости взаимодействия субъективных и объективных факторов и постигать  силу и направление векторов, возникающих в этом пространстве.

К тому же главный вопрос для нас не то, каким будет будущее капитализма,  и наша задача не размышления о том, какие формы примет империалистическая иерархия в грядущие десятилетия. Мы лучше рассмотрим возможности. социалистической революции, которые появятся в результате текущей ситуации. Соперничество, напряженности и борьба за власть между империалистическими силами имеют значение только в этом контексте.

Позвольте мне еще раз остановиться на кризисе 1929 года  как на исторической параллели. Основной вопрос не в том, как империализм реагировал на Великую депрессию и могут ли те меры быть повторены в нынешней ситуации.  Нам стоит рассмотреть исторические конфликты, вызванные Великой депрессией, и неравномерное развитие этих конфликтов и противоречий.  В каких областях  и среди каких классовых движущих сил этот великий кризис капиталистической системы создал благоприятные возможности для революции?  В какой степени смогли рабочий класс и трудящиеся мира  воспользоваться этими возможностями, и как империализм изменил свою структуру в результате созданной им катастрофы?

В этом отношении поможет использование долгосрочной перспективы, о которой я говорил в начале.  Однако для того, чтобы избежать или по крайней мере минимализировать недостатки этой перспективы, мы можем строить нашу перспективу  ра основе областей, где противоречия системы аккумулируются в систему как целое. Таким образом мы можем, если и не продолеть, то ослабить  напряжение между конкретным анализом конкретной ситуации классовой борьбы и исторической периодизацией  всего развития системы.

Великая депрессия как историческая параллель

Одним из великих открытий Ленина в его анализе империализма было то, что  области, в которых аккумулируются противоречия  империалистической системы, как правило являются  внутри данной руководящей структуры скорее детерминированными, чем детерминантами.   Однако, в периоды кризиса наряду с  другими последствиями, наблюдается и рост потенциала таких областей и они становятся детерминантами,  оказывают определенное влияние на ход истории.

Если мы будем подходить к Великой депрессии как к одному из моментов более длительного этапа периодического кризиса, начавшегося в 1870 году, то мы увидим влияние превращения ранее детерминированной области в детерминанта, свидетельством чего стала победоносная Октябрьская революция.  Рассматривая  длительный период, продолжавшийся с 1870 года по 1929 год, мы можем сказать, что крах колониальной логики британского империализма был детерминирован, в конечном анализе,  отколом России от империалистической системы. Следовательно, мы можем составить концепцию, которая рассматривает 1929 год как исторический ориентир, имея в виду выход России и увеличивавшееся влияние  этого на подъем многих территорий на Востоке и превращение их из детерминированных в детерминантов. Если Октябрьская революция  придала Востоку новую форму, радикально отличную от той, которую представлял себе империализм,  то Великая депрессия отметила окончательный крах британского колониального империализма.

По мере того, как стоимость поддержания колониальной логики начинала превосходить  экономические дивиденды,  извлекаемые из колоний и полуколоний, британская гегемония распадалась.  Для империализма  в первые десятилетия ХХ века гарантирование бесперебойного потока выплаты долгов финансовому капиталу стало более важным ,  чем обеспечение поставок сырья и продовольствия подчиненными нациями в империалистические страны. Это, тем не менее, только увеличивало задолженность подчиненных стран, так как делало невозможным дальнейшее поддержание колониального механизма перемещения ресурсов и  давление, оказываемое на мелкое и среднее крестьянство и сателитную промышленность этих стран,    привело их на грань банкротства. В книге, посвященной глобальному влиянию Великой депрессии, немецкий ученый  изображает этот распад слеующим образом:

«Как только большинство наций отказалось от золотого стандарта, они обратились к политике разорения соседей (beggar-thy-neighbour), описапнной выше. Проблема со многими странами на переферии заключалась в том, что они не могли делать даже этого, так как будучи колониями они не контролировали свою монетарную и экономическую политику. Колонизаторы  заботились только о своих интересах. Как покажет пример Индии, Британия получала выгоду от сохранения дефляции и депрессии экономики этой громадной колонии, потому что это вело к дальнейшему потоку «дистресс-золота».               Рефляция колониальных экономик - эта задача, которую ни одна колониальная держава не хотела поддерживать. Более того, если раньше главной причиной завоевания и содержания колоний был доступ к сырым материалам и продукции, депрессия снизила цены на все первичные товары до такого уровня, что для этой цели колониализм уже не требовался. Только национальные долги таких колоний, накопленные в прошлом, делали необходимым сохранение контроля над этими должниками. В этом отношении паутина долгов по-прежнему была на месте, в то время как она отступила во всех других отношениях.»[1]

В виду этих нарастающих противоречий разве можно игнорировать грозное влияние факела независимости, зажженного Советским Союзом? Фактически подъем антиколониальных национальных освободительных движений относится не к результатам, а к причинам краха британского колониального империализма.

Подходя к нынешнему кризису в свете этого исторического сравнения мы должны прежде всего подчеркнуть следующее: мы должны признать, что кризис капитализма конца 60-х и начала 70-х годов завершился нынешним глобальным кризисом.  Конечно, я имею в виду не то, что капиталистическая система находится в перманентном кризисе с конца  60-х годов. Последние четыре десятилетия представляют собой период, когда капитализм  не смог справиться со структурными, системными факторами, которые вызвали кризис конца 60-х начала 70-х годов, но сумел в своих интересах  отсрочить различными способами «решение». Утверждение того, что эта отсрочка подошла к концу, в свою очередь означает, что капитализм исчерпал возможности «перепрыгивать» через эти структурные и системные причины.[2] В этих обстоятельствах 1929 год как историческая параллель имеет смысл.

Однако,  подобная историческая параллель теряет всякий смысл, если рассматривать ситуацию с территориями, где аккумулируются противоречия и конфликты системы. Те же четыре десятилетия не были отмечены какими-либо значительными выходами отдельных стран из империалистической системы, каким-либо переходом через социалистическую революцию от статуса детерминированного состояния  к позиции детерминанта. Кроме того, многие из бывших социалистических стран, которые могли бы решительно поддержать такой прорыв, стали париями империализма  и были ввергнуты им в подчиненное состояние. Этот факт имеет решающее значение при оценке возможного выхода империализма из этого исторического периода, о  котором мы говорим как о возможном завершении эпохи.

Даже при наличии силы, которая стала детерминантом истории, высвободившись из капиталистическо-империалистической системы в ходе конечного кризиса британской гегемонии, трансформация империалистической иерархии заняла деструктивный период протяжением почти двух десятилетий. Сегодня, в условиях когда нет ни одной такой исторической силы, мы имем  веские основания ожидать трансформации капиталистическо-империалистической системы  в систему  еще более мучительную и вызывающую еще более разрушительные последствия для трудящихся масс нашей планеты.

Империалистическая иерархия с центром в Китае? Прежде чем серьезно рассматривать такие возможности,  мы должны будем рассмотреть  мрачные результаты упомянутого мною выше долгого, болезненного и деструктивного трансформирования, ожидающего народы мира. Выше я уже упомянул, что прежде всего надо рассмотреть те  регионы, где империализм аккумулирует противоречия на этот счет. В этом контексте предметом нашей оценки могут стать Центральная и Восточная Европа, а также Турция,  которая имеет много общего с этим регионом, особенно в отношении динамики экономического развития, но совершенно отлична в отношении политических аспектов.

Экономическое положение подчиненных стран в ходе кризиса

В мировой экономике картина, названная многими экономистами «глобальным отсутствием равновесия», особенно четко стала вырисовываться после азиатского кризиса 1997-1998 годов. Азиатский кризис привел к краху экономик многих государств Восточной Азии, так как они оказались не в состоянии обеспечить приток фондов для выплаты своих долгов, что в свою очередь вызвало основную девальвацию их валют. В результате этого многие из этих стран использовали свои обесцененныее валюты для переоценки своих экспортных отраслей промышленности, основанных, главным образом, на интенсивной эксплуатации дешевой рабочей силы, следовательно, соответственно начали аккумулировать излишки от внешней торговли. Такие меры рассматривались  этими странами и как предосторожность, горький урок, извлеченный из краха 1997-1998 годов. Таким образом, в течение десяти лет после азиатского кризиса  потребительский бум в Соединенных Штатах, стимулируемый чрезмерными кредитами, финансировался все больше излишками, накопленными теми же самыми странами Восточной Азии, а также странами-экспортерами нефти, пользовавшимися взлетом цен на нефть после вторжения в Ирак.

Таблица-1, приведенная ниже, прослеживает переход фондов империалистических стран в различных регионах с начала азиатского кризиса (1996 год) до начала нынешнег кризиса (2006 год).

Таблица-1:Сальдо платежного баланса мировой экономики (миллиард долларов США)

 

1996

2003

2006

Империалистический центр

36

-302

-597

США

-118

-527

-812

Япония

66

136

170

Другие западные страны

88

89

45

Переферия

-85

228

684

Экспортеры нефти

39

109

423

Китай

7

46

250

Другие

-131

73

11

Неформальные потоки

49

74

-87

Источник:   Compiled by the Independent Social Scientists Group from IMF, World Economic Outlook, 2007 data (Bağımsız Sosyal Bilimciler, 2008 Kavşağında Türkiye, Siyaset, İktisat ve Toplum, Yordam Kitap: Istanbul, 2008, p.28).

Как показывают данные таблицы-1, после кризиса в Азии большая часть дефицита платежного баланса США покрывалась за счет подчиненных стран, особенно экспортеров нефти и Китая.  В 1996 году излишки экономик Запада покрывали дефицит США, также как и дефициты остального мира. Однако в 2006 году мы становимся свидетелями драматических перемен, которые отмечены тем, что излишки Китая, стран-экспортеров нефти и других возрастают почти до 83 процентов дефицита платежного баланса США.

Тем не менее существует другая группа государств, которые вновь перепрофилировали свою экономику в направлении экспорта на рынки Запада, но все еще подвержены влиянию текущего кризиса через чрезвычайно высокие требования при получении внешних займов. Таблица-П демонстрирует это разделение починенных экономик.

Таблица-П: Рост ВВП и сальдо платежного баланса ряда стран до и в течение кризиса (%))

 

Средние темпы роста

2006-2007

(A)

Средние темпы роста

2008-2009

(B)

Разница

(B – A)

Сальдо платежного баланса(*)

2006-2007

Сальдо платежного баланса(*)

2008-2009

Турция

5.8

-2.8

-8.6

-5.9

-3.8

Румыния

7.1

-0.7

-7.8

-12.0

-9.0

Чехия

6.5

-0.8

-7.3

-2.8(**)

-3.1(***)

Мексика

4.2

-3.0

-7.2

0.6

-1.3

Аргентина

8.6

2.2

-6.4

2.0

2.9

Колумбия

7.2

1.1

-6.1

-2.3

-2.9

Венгрия

2.6

-3.1

-5.7

-7.1

-5.7

Таиланд

5.1

-0.5

-5.6

3.4

2.4

Южная Африка

5.2

0.5

-4.7

-6.8

-6.2

Южная Корея

5.2

0.6

-4.6

0.6

1.3

Малайзия

5.0

0.5

-4.5

15.8

15.6

Чили

4.7

0.8

-3.9

4.6

0.7

Филиппины

6.2

2.4

-3.8

4.7

2.9

Польша

6.5

3.0

-3.5

-3.7

-3.9

Китай

12.3

8.8

-3.5

10.3

8.9

Индия

9.6

6.4

-3.2

-1.0

-2.2

Бразилия

4.9

2.2

-2.7

0.7

-1.5

Египет

7.0

6.0

-1.0

1.8

-0.9

Индонезия

5.9

5.1

-0.8

2.7

0.5

(*)Сальдо платежного баланса как процент ВВП. Данные 2009 года – оценка МВФ.

Data Данные Статистического управления Чехии..

(***) Данные только за 2008 год

Источник: На основе статистики МВФ, World Economic Outlook, October 2009 data.

В Таблице-П показан спад в темпах роста девятнадцати стран, ВВП которых превышает 100 миллиардов долларов США. В целом, мы наблюдаем, что страны, имевшие высокий дефицие платежного баланса до кризиса, в среднем имели более низкие темпы роста.

В первых девяти странах этого списка в 2006-2007 годах соотношение дефицита платежного баланса к ВВП  равнялось 3,6 процента,  в то время как в последних десяти странах списка в тот же период 3,5 процента составляло соотношение актива платежного баланса к ВВП. Мы также наблюдаем, что экономика стран первой группы пострадала от кризиса гораздо сильнее, чем стран второй группы, о чем свидетельствуют  более резкие темпы спада их роста.[3]

Страны, принадлежащие к группе высокого дефицита, в период кредитного бума с 2002 года по 2007 год занимались привлечением краткосрочных  капиталовложений путем поддержания высоких процентных ставок. По мере того, как экспансия кредитов повернула в сторону банкротства, большинство этих стран осталось с дисфункционирующей банковской системой и промышленной структурой, зависимой от импортных  поставок, что в конечном счете сделало эти страны наиболее уязвимыми перед лицом кризиса. Эти страны, большинство которых расположено в Центральной и Восточной Европе, провели последние два десятилетия под надзором МВФ и опять-таки еще раз попали в руки того же самого учреждения, несмотря на тот факт, что программа, навязанная этим империалистическим учреждением, сыграла особенно большую роль  в создании вышеупомянутой уязвимости.

Концентрация стран, принадлежащих к этой категории, в Центральной и Восточной Европе не случайна по двум причинам:  Во-первых, все бывшие социалистические страны после их перехода к капитализму жили под прямым или косвенным надзором МВФ. Во-вторых,  интеграция в Европейский Союз более жестко привязала эти страны к неолиберальным рецептам. И хотя Турция не переживала процесс перехода, эти два аспекта действительны также и для нее.

Так как страны Центральной и Восточной Европы стали «игровой площадкой» западно-европейского финансового капитала, для начала они были лишены средств экономического суверенитета благодаря политике МВФ и ЕС. Механизмы, которые охраняли независимое развитие и индустриализацию, равномерное распределение дохода, полную занятость и социальную обеспеченность, были уничтожены в интересах интеграции в империалистические монополии и подчиненмия им, что в конечном счете вылилось в беспрецедентный рост нищеты и экономической несправедливости, к краху промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры за очень короткий период времени.

Потеря экономичсеского суверенитета проходила одновременно с  изменением политических границ. И хотя в одних случаях эта процедура вынуждалась и проводилась «мирно» (например, распад Чехословакии), в других случаях, как в Югославии,  это было осуществлено средствами резни и империалистических вторжений.

Сегодня,  когда империалистические страны используют громадные суммы из общественных средств для спасения своих монополий, рецепты МВФ, навязанные странам Центральной и Восточной Европы, проповедуют фискальную суровость, еще больше снижая расходы на социальные нужды, чтобы любой ценой обеспечить уплату долгов. В этом смысле мы можем сказать, что различия между более слабыми экономиками капиталистической мировой системы будет продолжать расти, увлекая некоторых очень быстро на дно.

Первичным рефлексом буржуазной верхушки в таких крайних условиях  является эскалация рассизма и ксенофобии.  Тем не менее наряду с этой первоначальной реакцией можно  ожидать ускорение политической трансформирования  этого региона  согласно «новым» тенденциям империализма и растущего соперничества между империалистическими державами. Снова стучатся в дверь новые расколы и конфликты на этнической и религиозной основе. Это положение дел мы наиболее отчетливо можем наблюдать в Турции.

Кризис и турецкая экономика: грядущая катастрофа

Турецкая экономика пережила тяжелый кризис в 2001 году. В действительности Турция переживала более глубокие и более частые кризисы с тех пор, как в  1990-х годах были полностью приняты неолиберальные рецепты и экономическое подчинение  империализму ЕС было завершено заключением Соглашения о таможенном союзе. Кризис 2001 года был самым ужасным, однако  текущий кризис уже по многим аспектам превзошел его. В таблице-Ш приводятся некоторые показатели ущерба, нанесенного кризисом к настоящему моменту.

Таблица-Ш: Некоторые показатели влияния кризиса на экономику Турции

 

2001

2002

2003

2004

2005

2006

2007

2008

2009(*)

Рост GDP(%)

-5.7

6.2

5.3

9.4

8.4

6.9

4.7

0.9

-10.6

Доля безработных (%)(**)

8.4

10.3

10.5

10.8

10.6

10.2

10.3

11.0

15.6

Доля безработных в возрасте от 15 до 24 лет (%)

16.2

19.2

20.5

20.6

19.9

19.1

20.0

20.5

26.5

Использование мощностей в обрабатывающей промышленности (%)

71.6

76.1

78.5

81.5

80.3

81.0

81.8

78.1

67.0

(*) Первые 6 месяцев.

(**) Данные для 2001-2003 гг. основаны на старых проекциях населения, тогда как данные для 2004-2009 гг. основаны на новых проекциях

Источник: Turkish Statistical Institute

Влияние глобального кризиса стало чувствоваться особенно сильно после октября 2008 года.  После этой даты безработица достигла самого высокого в истории уровня, т.е. в феврале 2009 года по официальным данным  число безработных достигло 16,1 процента, а уровень использования мощностей обрабатывающей промышленности  упал до самого низкого в истории уровня, т.е. в том же месяце составил 64,7 процента. Несмотря на тяжелый удар, постигший реальную экономику, так как отсустствовали тревожные признаки «финансового краха», как это было при кризисе 2001 года,  правительство Партии справедливости и развития (АКП) бесстыдно предпринимает попытки  умалить последствия кризиса.

Несмотря на то, что финансового краха, подобного 2001 году,  не последовало и несмотря на то, что банковский сектор снизил степень риска после предыдущего кризиса, задолженность нефинансовых (non-financial) корпораций иностранным кредиторам  стремительно росла с 2002 года  по 2008 год,  т.е. в период правления АКП. Следовательно, потребности турецкой экономики во внешних займах  продолжали в этот период быстро расти.  И хотя банковский сектор не идет  на такие рискованные операции как в 2001 году, эти моменты риска были просто перемещены в балансовые ведомости частных корпораций. В Таблице-1У приведены некоторые статистические данные о положении на международном валютном рынке нефинансовых (non-financial) корпораций.

Таблица-1У: Активы и пассивы операций на международном валютном рынке non-financial корпораций (миллион долларов США)

 

2006

2007

03.08

06.08

09.08

12.08

Изменения между 09.08и 12.08

Изменения между 12.07 и 12.08

Активы

63,424

77,862

80,830

89,014

92,473

82,382

-11

6

Пассивы

100,250

139,401

155,072

167,543

172,138

161,036

-6

16

Нетто-позиция

-36,826

-61,539

-74,242

-78,529

-79,665

-78,654

-1

28

Источник: Central Bank of the Republic of Turkey, Financial Stability Report, May 2009.

Другая сторона этого вопроса – растущее значение и интенсивность интеграции между монополистическим капиталом Турции и империалистическим финансовым капиталом.  Особенно ярко это наблюдается в двух аспектах: Во-первых, в период с 2002 года по 2008 год  АКП начала невиданную по своим размерам волну приватизации , выгоды от которой получили конгломераты, созданные турецкими и иностранными  монополиями (см. диаграмму-1 роста приватизации после 2003 года). Во-вторых,  по мере того как турецкие монополии  присоединялись к иностранным монополиям, они стали принимать участие в сети субконтрактов, особенно в регионах, оккупированных США.

Диаграмма-1: Общие доходы от приватизации (миллион долларов США)

ICR-01-TUR-ENG-ESP

Дальнейшее сплетение турецкого капиталистического класса с империалистическим капиталом имеет  решающее политическое значение. Так как это слияние разорило промышленную и аграрную инфраструктуру турецкой экономики,  связи турецкой буржуазии с Турецкой  Республикой как политической организацией  ослабли до уровня, возможно самого низкого за всю историю существования страны. По мере роста концентрации капитала в сфере обслуживания и торговли, по мере того как капиталистический класс в Турции все более и более интегрируется с иностраннымми монополиями и становится частью  их субконтрактных сетей,  турецкая буржуазия  стала  активным сторонником  империалистической стратегии переходного периода, которая окончательно подорвет существование страны как политической единицы.

Более того, по мере роста переплетения (транзитивности) политической сферы и капиталистического накопления Турция превратилась в страну, которой империализму стало легче манипулировать. Таблица-У демонстрирует пример такой манипуляции и того, что мы имеем в виду  под «ростом транзитивности» между политическими и финансовыми центрами. В таблице сравниваются период с октября 2008 года по февраль 2009 года и период  с октября 2007 года по февраль 2008 года в отношении движения  капиталов. Мы должны вспомнить, что глобальный кризис особенно обострился после октября 2008 года.

Таблица-У: Приток капитала в Турцию; Окт.2007-февр.2008 по сравнению с окт. 2008-февр.2009 (миллион долларов)(*)

 

Окт.2007-Февр.2008

Окт.2008-Февр.2009

Иностранный капитал

21,168

-12,695

Отечественный капитал

-1,531

-1,866

Неформальный капитал

545

14,872

Резервы

-334

-5,080

Текущий платежный баланс

-19,841

-5,080

Движение нетто-капитала

20182

311

(*)Минус» означает уход  капитала и внешний дефицит, тогда как «минус» в резервах означает «накопление резервов» и «плюс» означает уменьшение резервов.

Источник: Compiled by Boratav, Korkut, “Ekonomik Bunalım, Finansal Kriz”, www.sol.org.tr, 26.04.2009.

Позвольте мне процитировать автора, приводящего очень четкую картину действия этого механизма:

«Счет кризиса за первык пять месяцев, как отражает приведенная выше таблица, следуюший: Приток нетто-капитала на сумму в 21.2 миллиарда долларов за тот же период предыдущего года превратился в отток нетто-капитала на сумму в 12.7 миллиардов долларов. Здесь подразумевается и «обратный поток» в виде потока иностранных фондов, что указывает на тяжелый внешний шок, дотигающий 5.1 процента национального дохода.

«Тем не менее, посмотрим на сумму всех движений капитала, включая иностранный, отечественный и информальный потоки: в первые пять месяцев к нетто 12.7 миллиардам долларов, ушедших из страны благодаря иностранцам, добавляется уход 1.9 миллиардов долларов (формального) капитала, ушедшего благодаря национальной буржуазии. Но эта ‘потеря крови’, вызванная иностранными и отечественными капиталистами, была более чем достаточно компенсирована  приходом 14.9 миллиардов долларов неформального капитала. Загадочный ‘внешний фонд’ регистрировал каждый месяц нетто поступления, таким образом баланс движения капитала мог оставаться позитивным (311 миллионов долларов) после октября 2008 года. (...) Решающим моментом здесь является то, что это вливание 14.9 миллиардов долларов информального капитала позволило финансовым рынкам уйти от кризиса.(...)»[4]

Правительство АКП, все еще поддерживаемое особенно империализмом США, смогло получить свободу действий от групп крупного капитала Турции, пожалуй в такой степени, какой до этого не удавалось достичь ни одной другой буржуазной партии,  и смогло это сделать,  используя эту  транзитивность между политической сферой  и накоплением капитала. Реакционная АКП использует эту силу в своих интересах в двух  измерениях: во-первых, ведуя сетью сообществ религиозных сект как источником «примитивного накопления» и, конечно, грабя общественные фонды, АКП создала и укрепила свои  собственные финансовые базы.  Во-вторых, используя свои «особые связи» с империализмом США, АКП удалось создать новые рынки и новые возможности для большинства монополий.

По мере развертывания кризиса упомянутый выше второй источник стал иссякать.. Более того, контроль над общественными фондами и связи с правительством  стали играть еще более важную роль, что обеспечивает АКП возможность создавать коалиции с различными монополиями. Те же самые монополии, который казалось бы находятся в конфликте с правительством, в один прекрасный день могут сделать поворот на 180 градусов, если АКП пообещает им прибыльную сделку.

Однако есть сущность, которая определяет все эти отношения и это – империализм.  В центре региона, карта которого все еще находится в процессе перерисования и который  является ареной войн и оккупаций, то есть в центре пользующегося дурной славой Большого Среднего Востока американского империализма, в его середине лежит Турция со всем своим комплексом социально-политических явлений. Для того, чтобы реализовать свои планы, распространяющиеся от Центральной Азии до Балкан и даже Центральной Европы,  империализм США нуждаются в превращении Турции в нечто полностью соответствующее их военным и политическим стремлениям. Для этого Турция должна быть еще больше подчинена  мраку религиозной реакции, потому что, например, «исламская» Турция будет функционировать гораздо лучше, чем  «светская». Трансформирование Турецкого государства согласно этой умеренной исламской модели является отражением вышеупомянутого требования.

Более того, этот процесс предусматривает вмешательство Турции в конфликты в регионе, частью которого она сама является, в соответствии с интересами США. В качестве такого примера можно привести усилия по устанвлению патронажных  отношений между про-американским  государством курдов, которое планируют создать на севере Ирака, и Турцией.  Такие отношения  бросят курдов, проживающих в Турции, в объятия Барзани , и следовательно США. В обмен на это турецкие капиталисты надеются получить больше иракской нефти, а также большую долю в сети субконтрактов в строительном  бизнесе.

Кризис вызвал еще один фактор, который накладывается на катастрофу Турции. Страна стала территорией, на которой усилилось соперничество между США и ЕС. Как доказали выборы в Европейский парламент в июне 2009 года,  в которых приняло участие всего 43.1 процента избирателей, институты Европейского Союза и сам ЕС быстро теряют свой авторитет и популярность среди масс.  Более того,  кризис нанес сидьный удар и по европейским мспериалистам. Все эти события поставили перед ЕС требование: он должен проявлять большую активность в международной политике. Турция, которая т\стала страной, действующей полностью в согласии с политикой США в этом регионе,  представляет проблему для ЕС,  стремящегося пересмотреть свою роль в международных отношениях.  Развитие Турции, более соответствующее интересам Европы, особенно «Европы Германии и Франции» также важно для ЕС, учитывая  политику ЕС  в отношении Ближнего Востока, а также России и Кавказа. Но европейский империализм  пытается закрепиться не в пустом пространстве, это пространство уже оккупировано Соединенными Штатами и с приходом к власти правительства Обамы эта оккупация только усилилась. Следовательно, неизбежно, что кризис ускорит процесс превращения Турции в арену борьбы этих двух империалистических сил.

Революционные перспективы

Безусловно, нарисованная выше картина наводит уныние. Вот почему мы называем ее катастрофой. Тем не менее мы знаем, что в таких удручающих условиях могут и должны происходить резкие революционные изменения . .

Турция – капиталистическая страна, имеющая многочисленный рабочий класс, несмотря на то, что рабочий класс Турции долгое время не принимает участи в политической борьбе.  Однако текущий кризис может стать периодом, когда вновь оживут классовые рефлексы трудящихся масс. Также возможно, что на основе этого возникнут новые формы организации и борьбы.

Также существуют возможности использования создавшегося положения для нанесения ударов по законности гегемонии буржуазии. Несмотря на достижения империализма в Турции в последние несколько лет возможность подъема антиимпериалистической волны в поисках независимости и освобождения все еще реальна. По мере того как Турция становится ареной соперничества империалистических держав, в этом процессе могут возникнуть бреши, которые послужат целям антиимпериалистической борьбы, несмотря на все разрушительное влияния того же процесса.

Империализм и АКП сделали много для повышения реакционности общества.  Тем не менее, конфликт между силами реакции и просвещения еще не решен окончательно.  В турецком обществе еще много тех, кто остается сторонником светского государства и республиканизма.  Эта сфера также может служить как революционная возможность для убеждения более широких масс в том, что единственной жизнеспособной альтернативой является социалистическая республика.

Турция находится на грани катастрофы. Далее, кризис еще более усилил и углубил эту катастрофу. Однако, он также и увеличил возможности революционного подъема. Рабочий класс Турции является единственной силой, которая может остановить эту катастрофу, это единственная сила, способная полностью разорвать все узы с империализмом, и это единственная сила, которая может построить в Турции новую, социалистическую, республику.


[1] Rothermund, Dietmar, The Global Impact of the Great Depression, 1929-1939, Routledge: London and New York, 1996, p.16

[2] Джованни Арриджи называет такие кризисы «сигнальными кризисами» и «конечными кризисами»  под общим ярлыком «системного цикла накопления». (Arrighi, G., The LongTwentieth Century, Money, Power and the Origins of Our Times, Verso: London, 1994)  Хотя можно соглашаться или не соглашаться с теорией Арриджи о «системных циклах накопления» как способа периодизации мировой истории капитализма, ударение на последовательности «сигнала» и «конца» кризиса данной главенствующей структуры кажется приемлемым.

[3] Существуют, конечно, исключения, как например Польша, которая пока еще не почувствовала результаты кризиса.

[4] Boratav, Korkut, “Ekonomik Bunalım, Finansal Kriz”, soL news portal, www.sol.org.tr, 26.04.2009