В марте 1885 года в лондонском журнале «Тhe Commonweal» под заголовком «Англия в 1845 и 1885 годах» была опубликована статья Фридриха Энгельса, ставшая продолжением его основополагающего труда «Положение рабочего класса в Англии». В этой статье Энгельс очень живо обрисовал положение классового движения спустя 40 лет после выхода в свет книги «Положение рабочего класса в Англии»:

«Чартизм умирал. Вновь начавшийся период процветания промышленности, естественный после того как крах 1847 г. был вполне изжит, приписывался исключительно влиянию свободы торговли. Вследствие этих двух причин английский рабочий класс оказался политически в хвосте великой либеральной партии — партии, которой руководили фабриканты. Это раз достигнутое выгодное положение надо было увековечить. А оппозиция чартистов не против свободы торговли как таковой, а против превращения свободы торговли в единственный жизненный вопрос нации, показала фабрикантам и с каждым днем показывает им все более, что без помощи рабочего класса буржуазии никогда не удастся добиться полного социального и политического господства над нацией. Так постепенно изменились взаимные отношения обоих классов. Фабричные законы, бывшие некогда жупелом для всех фабрикантов, теперь не только соблюдались ими добровольно, но даже были в большей или меньшей степени распространены почти на все отрасли промышленности. Тред-юнионы, которые недавно еще считались исчадием ада, теперь стали пользоваться вниманием и покровительством фабрикантов как совершенно законные учреждения и как полезное средство для распространения среди рабочих здравых экономических воззрений. Даже стачки, которые до 1848 г. преследовались, были теперь также признаны подчас весьма полезными, в особенности когда господа фабриканты в подходящий момент сами их вызывали. Из законов, которыми рабочий лишался равенства в правах со своим работодателем, были упразднены по крайней мере самые возмутительные.» [1]

Довольно интересно, что эта живая зарисовка состояния рабочего классового движения спустя 40 лет после выхода в свет основополагающего труда Энгельса достаточно точно отражает и положение рабочего класса в Турции. Я имею здесь в виду существо, а не форму, и ниже я объясню это подробнее.

Поскольку движению рабочего класса не удалось в 1847 году добиться политической власти –другой вопрос, существовала ли тогда историческая возможность захвата политической власти рабочим классом – рабочий класс попал полностью под власть буржуазной политической системы и господствующей идеологии «свободы торговли». Тогда Эигельс говорил о вымирании чартизма и превращении движения рабочего класса в придаток Либеральной партии. При описании ситуации в 1885 году Энгельс упоминает ассимиляцию профсоюзного движения с буржуазной идеологией и формирование рабочей аристократии. В предисловии к английскому изданию своей книги он показывает, как капиталисты в разных случаях используют профсоюзы как всего лишь средство, призванное помочь отсрочить воздействия капиталистических кризисов перепроизводства. Это, конечно, факты, которые сегодня нам достаточно хорошо знакомы по уже более чем вековому опыту. Тем не менее, краткая характеристика Энгельсом положения рабочего класса в Англии в 1885 году передает суть динамики классовой борьбы.

Суть в следующем – если рабочий класс не идет по пути укрепления единства и боевого духа, по пути классовой борьбы, он ассимилируется и побеждается противоположным классом и таким образом широкие слои рабочего класса превращаются в придатки буржуазной политической системы и идеологии. И девизом дня становятся не объединение и рост боевитости, а раздробленность, дезорганизация, ассимиляция и подчинение.

Это существенные ориентиры, по которым мы можеи провести параллели между оценкой, сделанной Энгельсом, и положением рабочего класса в Турции за последние три десятилетия. Конечно, яркое описание Энгельса может быть отнесено в общих чертах и к рабочему классу других стран. Так что мы должны обсудить особенности положения рабочего класса в Турции для того, чтобы сделать наше утверждение более обстоятельным и правдоподобным.

Энгельсу потребовалось 250 страниц, чтобы проанализировать положение различных слоев рабочего класса в Англии. Конечно, в такой короткой статье у нас не хватит места ни для обсуждения положения каждой части рабочего класса Турции, ни для указания всех и каждого фактора, объясняющих существующее положение. Более того, я не обладаю гениальностью Энгельса, а только обращаюсь к теоретическому наследию великих учителей. И все же я надеюсь, мы сможем указать на несколько важных, возможно самых важных на наш взгляд факторов, которые оказывают широкое влияние на рабочий класс в Турции. В целом, я просто постараюсь дать очерк факторов, которые ведут к раздробленности, дезорганизации, ассимиляции и подчинению рабочего класса в Турции. Тем не менее наиболее важный вопрос, то есть стратегия и тактика коммунистов в отношении этих сил, в этой статье оставлен без ответа, так как он только может быть темой другой статьи.

Прежде чем делать выводы о том, какое действие оказывает на рабочий класс Турции высокий и постоянный уровень безработицы, позвольте мне привести несколько данных по этому вопросу. Но сначала я должен коротко объяснить, почему я начинаю статью о положении рабочего класса в Турции с «безработицы». Причина простая и ясная: она заключпется не только в том, что угроза безработицы затрагивает очень большие доли рабочего класса, но и в том, что безработные составляют одну из самых больших частей рабочего класса Турции.

Согласно трудовой статистике, представленной Турецким статистическим институтом (Turkish Statistical Institute-TSI) уровень безработицы в Турции в ноябре 2011 года составлял 9,1 процента и число безработных достигало 2,5 миллиона человек. Однако, если использовать более широкое и отражающее действительное положение определение безработицы [2], то число безработных достигает 4,5 миллиона, а уровень безработицы приближается к 16,2 проценту. Официально признанный уровень безработицы среди молодежи ( в возрасте от 15 до 24 лет ) составляет около 17 процентов, в то время как уровень действительной безработицы среди молодежи колеблется около 30 процентов и число безработных молодых людей составляет 1,438 миллиона. В городах и среди молодежи, имеющей высшее образование, этот процент даже еще выше.

Число тех, кто не занимается активным поиском работы, но в состоянии приступить к работе, постоянно растет, достигая 1,2 миллиона человек. Приблизительно 700 тысяч из них - это т.н. отчаявшиеся работники, т.е. те рабочие, кто потерял надежду найти работу. И полностью оправдано предположение, что существование этих людей поддерживается за счет социальных пособий и других источников, таких как помощь из села, фонды солидарности и т.д. Ниже в Таблице 1 подводятся данные статистики безработицы, о которых шла речь.

Таблица 1. Безработица и статистические данные рабочей силы

Другим важным аспектом, который мы хотели бы подчеркнуть, является большая категория тех лиц, кого в Турции не включают в число представленных на рынке рабочей силы. [3] Те, кто не занимается поисками работы, но в состоянии приступить к работе, также являются частью этой категории. 12,2 миллиона из этой категории, в целом насчитывающей 27 миллионов человек, представляют домашние хозяйки, 4,4 миллиона – лица, получающие образование или профессиональную подготовку, а остальную часть составляют пенсионеры, инвалиды, больные или престарелые. Эти части рабочего класса, которые могут рассматриваться как неактивное население, представляют для капиталистов наряду с безработными еще один потенциальный резерв рабочей силы. Последнее время в Турции идет подготовка ряда мер по достижению большей гибкости в режиме труда, цель этих планов – создать обширный фонд рабочей силы, в который, если потребуется, могут быть мобизизованы эти части рабочего класса. Безусловно, проводя политику, нацеленную на привлечение этой части населения на рынок труда через нестандартные формы занятости, правительство стремится увеличить циркуляцию рабочей силы и одновременно усилить давление на заработную плату, права и условия труда работников.

Так называемое неактивное население, которое включает недозанятых [4], временных работников, а также лиц, которые не занимаютмя поисками работы, но готовы приступить к работе, является для класса капиталистов важным средством осуществления их целей. Подобно этому и тот, кто начинает работать после длительного пребывания в многочисленных рядах неактивного населения, став рабочим будет продолжать находиться под идеологическим влиянием той же неактивной части населения. Следовательно мы можем сказать, что после того, как атака в форме введения гибкой занятости будет завершена, новый рабочий класс будет еще более чужд идеям организации и борьбы, под влиянием как объективных, так и субъективныч факторов.

Стоит упомянуть еще одно обстоятельство, имеющее очень большое значение: неактивная часть населения, стоящая перед выходом на рынок труда, безработные и работники, зарплата которых находится ниже прожиточного минимума, в период нахождения у власти Партия справедливости и развития (ПСР) становятся все больше зависимыми от социальных пособий и неформальных сетей солидарности, таких как религиозные общины и секты. В этом отношении мы можем утверждать, что идеологическая деформация, вызывавшаяся неразорванными связями урбанизированного рабочего класса Турции с селом, оказалась в конечном счете замененной деформацией, вызванной социальными пособиями и общественными сетями солидарности и благотворительности, так как первое явление было уничтожено так называемыми «реформами», проведенными в Турции после кризиса 2001 года.

Самые последние данные о социальных пособиях, представленные правительством, относятся к 2009 году. Тем не менее, их динамика дает достаточную информацию для того, чтобы охарактеризовать ситуацию. Согласно официальной статистике, размер помощи продовольствием, предоставленной правительством местным властям для распределения через Фонды социальной помощи и солидарности, равнялся в 2003 году 35 миллионам турецких лир-TL (приблизительно 23 миллионам USD), в 2004 году – 55 миллионам TL (приблизительно 34 миллионам USD), в 2005 году – 90 миллионам TL (приблизительно 60 миллионам USD), в 2006 году – 150 миллионам TL (приблизительно 100 миллионам USD), в 2007 году – 140 миллионам TL( приблизительно 93 миллионам USD), в 2008 году - 213,7 миллиона TL (приблизительно 142 миллионам USD) и в 2009 году – 382,4 миллиона TL ( 255 миллионам USD). В период правления Партии справедливости и развития и в области предоставления топливной помощи (уголь) мы также наблюдаем тенденцию быстрого роста, подобную тенденции роста продовольственной помощи. В 2009 году число домашних хозяйств, получавших угольные пособия превысило 2,2 миллиона. И так как этот показатель в 2010 году вырос, можно сказать, что речь идет о социальной помощи, охватывающий около 12 миллионов человек или 7 миллионов избирателей. Таблица 2 демонстрирует тенденцию роста «угольной помощи» с 2003 по 2009 год.

Таблица 2. Число семей, получавших помощь углем в 2003-2008 гг.

В форме пособий на жилье правительство в 2006 году обеспечило 919 900 TL (приблизительно 612 000 USD) 415 лицам, в 2007 году 642 лицам на сумму 2 503 950 TL (приблизительно 1 669 300 USD), а уже в 2008 году 27 906 человек получало 40 461 955 TL (приблизительно 26 974 637 USD) и к декабрю 2009 года 72 304 человека получало в целом 74 430 494 TL (приблизительно 49 620 637 USD).

Как свидетельствуют эти данные, правительство ПСР создало широкую сеть социального обеспечения, в которую входит большая доля населения. Очевидно, что в представлении этих широких слоев, которые включают работающую бедноту, безработных и неактивное население, государство из «поставщика услуг» превратилось в «поставщика помощи». Это важный фактор, поскольку он является частью более широкой картины изменений в понимании эксплуатации и неравенства. В этих рамках права рабочего класса толкуются не как что-то, достигнутое в результате борьбы, а как нечто, дарованное властью. Следовательно, общественная среда становится широко открытой для религиозных и реакционных организаций, поскольку культура «благотворительности» тесно связана с религиозной идеологией.

Наряду с социальными пособиями и благотворительными сетями важным средством поддержания существования для большой части рабочего класса и примыкающих к нему упомянутых слоев населения стали займы. После кризиса 2001 года банковские реформы и экономическая конъюктура облегчили доступ к потребительским кредитам и кредитные карточки стали одной из главных форм платежа. Особенно для тех работников, кто не получает регулярно зарплату или оклад, кредитные карточки очень важны. Рабочий класс, имеющий большую задолженность, может гораздо легче попасть под влияние буржуазной идеологии, и он становится заинтересованным в поддержании «экономической стабильности» и требований класса капиталистов, чтобы быть в состоянии справляться со своими долгами. Другими словами, для опутанных долгами рабочих требования их классовых врагов начинают казаться более актуальными, чем их собственные.

Чтобы дать приблизительное понятие об уровне задолженности, позвольте мне привести несколько статистических данных. Если в 2002 году общая сумма потребительских кредитов равнялась приблизительно 2 миллиардам долларов, то в 2010 году она превысила 80 миллиардов долларов и на июнь 2011 года уже превышала 90 миллиардов. Общая задолженность семей составляла 129 миллиардов турецких лир в 2008 году, 147 миллиардов в 2009 году и 191 миллиард в июне 2011 года. За тот же самый период доля общей задолженности семей по отношению к имевшимся доходам выросла с 36 до 41 процента. Правда, по отношению к имеющемуся доходу доля платежей по процентам снизилась с 5,2 процента до 4,4 процента благодаря понижению процентных ставок. Другими словами, долг потребителей вырос, но на выплату процентов уходит меньшая часть их дохода. Таким образом, можно утверждать, что чувствительность населения к изменению процентных ставок выросла. Почти половину потребительских кредитов составляют кредиты на жилье, в то время как 45 процентов составляют персональные финансовые кредиты и 5 процентов – займы на покупку автомобилей. Число людей, имеющих невозвраты по кредитным карточкам, выросло с 1,1 миллиона в 2008 году до 1,6 миллиона в марте 2011 года.

Любое развитие событий, которое привело бы к сокращению потока социальных пособий, благотворительности и займов, означало бы катастрофу для трудящихся, попадающих во все большую зависимость от этих факторов. Таким образом, стабильность буржуазной политики и «воздержанный» образ жизни стали единственной надеждой на будущее. Эти обстоятельства еще более закрепляются относительной отдаленностью молодых поколений трудящихся от идеи организации и борьбы.

Отчаяние безработных масс и вызванные им поиски спокойной гавани сыграли для господствующей системы важную роль в создании массовой базы реакционности.

Третий фактор, который играет важную роль в раздробленности, дезорганизации, ассимиляции и подчинении рабочего класса в Турции, это экспансия во всех сферах неформальной занятости. Для работающих в неформальном секторе ни о какой свободе и речи быть не может, не говоря уже о свободе организации. Помимо безработицы важной причиной, почему трудящиеся массы Турции вовлекаются в сферу неформальной занятости, является высокий уровень задолженности. В Турции правительство играет решающую роль в сборе долгов, так как невозврат кредитов погашается через конфискации. Правительство регулирует режим платежей по кредитам, следовательно работники, которые пытаются избежать того, чтобы на их зарплату был наложен арест, или просто пытаются свести концы с концами, соглашаются на неформальную занятость, где вообще никаких правил не существует.

Фашистский режим, установленный после государственного переворота 12 сентября 1980 года, открыл перед турецкой буржуазией путь к усилению массированного систематического наступления на рабочий класс, и преимущества, достигнутые классом капиталистов, были активно воспроизведены во всех сферах и направлены против рабочего класса. Фашистский режим состоял не только из законодательства или фашистских мероприятий, направленных против организаций рабочего класса. Это была тотальная атака на рабочий класс.

Если одним из основных рычагов, делавшим возможным идеологическое наступление буржуазии, была политика, укреплявшая империализм в целом, в нашей стране и в регионе, то другим было увеличение расстояния между коммунистическим движением и рабочим классом. Это расстояние в конце концов привело к изоляции рабочего класса.

После переворота 12 сентября были ослаблены политические партии, которые были бы должны представлять рабочий класс, и были ослаблены экономические организации рабочего класса, профсоюзы. В то время, когда быстро снижалось число рабочих, организованных в профсоюзы, профсоюзы поддерживали стремления изолировать рабочий класс от социалистической политики. Нельзя забывать, что сегодня внутри профсоюзного движения Турции сохранилось совсем немного классово-ориентированных кадров, которые в основном вступили в профсоюзное движение еще до 1980 года, когда профсоюзы не считались «надполитическими» организациями. Более того, даже эти кадры оттеснены на позиции, с которых они не могут предпринимать никаких шагов для своей защиты в профсоюзах, после государственного переворота следовавших соглашательскому курсу.

Стоит отметить, что сопротивление и акции трудящихся, имевшие время от времени место после 1980 года, были организованы профсоюзами. Эти акции были короткими. И хотя результаты этих выступлений были невелики, в ходе этих выступлений мог бы быть накоплен полезный опыт. Однако все эти попытки были обречены из-за нехватки последовательности и стойкости; и ни турецкие левые, ни профсоюзы не могли изменить эту ситуацию. Более того, в результате соглашательского поведения профсоюзов бастующие рабчие часто оказывались в тяжелом положении. Из всего этого следует вывод - поскольку профсоюзы не позволяли, чтобы выступления рабочих принимали политический характер, эти выступления не достигали поставленных целей и не оставляли глубокого следа в коллективной памяти пролетариата как моменты солидарности, преодолевшей раздробленность.

Так например недавняя забастовка работников табачной компании «Тэкель» началась по решению профсоюза рабочих, занятых в секторах по производству продовольственных и табачных изделий «Тек Гида-Иш». Так как рабочие выполняли это решение даже последовательнее самого профсоюза и так как рабочие установили связь с коммунистами, выступления приобрели политический характер, получили одобрение широкой публики и оказались в состоянии организовать общество. Тем не менее мы должны отметить, что если рассматривать все аспекты событий, деятельность Коммунистической партии Турции по установлению связей между коммунистическим движением и бастовавшими рабтниками компании «Тэкель» была недостаточной и несмотря на активные действия партии эти выступления рабочих не ассоциировались с КПТ.

Отсутствие связи между рабочим классом и коммунистическим движением является главным препятствием, не дающим выступлениям рабочих оставлять глубокие следы в коллективной памяти рабочего класса. Существует очевидная связь между стремлениями профсоюзов изолировать рабочих от коммунистической политики и тем фактом, что все значительные акции сопротивления и выступления рабочих, возникавшие спонтанно и по инициативе профсоюзов, проводились не для того, чтобы завоевать новые боевые позиции на фронтах классовой борьбы, а для того, чтобы сохранять имевшиеся завоевания. Такие акции не могут мобилизовывать широкие круги общества. Классово-ориентированная политическая борьба, имеющая более широкие цели, ставящая задачу завоевания рабочим классом новых прав, может быть организована только коммунистическим движением, которое представляет политическую программу будущего страны.

Прежде чем переходить к другим аспектам положения рабочего класса в Турции, позвольте мне остановиться на ситуации с так называемым «прогрессивным» профсоюзным движением и постепенной ликвидацией классово-ориентированного курса в этой сфере.

Когда в 1991 году Конфендерация революционных профсоюзов (ДИСК) [5] была оправдана от всех выдвинутых против нее обвинений, новое руководство ДИСК взяло политический курс на то, чтобы в профсоюзах главной стала концепция, узаконивающая поражение социализма. Эта позиция безусловно сыграла важную роль в отчуждении рабочего класса от экономической и политической борьбы. Как только конфедерация была восстановлена, новое, социал-демократическое, руководство ДИСК осудило классово-ориентированную профсоюзную политику и приняло на вооружение идеологию так называемого «прогрессивного» тред-юнионизма. Поскольку они интерпретировали поражение социализма в Советском Союзе и Восточной Европе как конец классовой борьбы, они выразили готовность достигать соглашения с классом капиталистов по всем вопросам; следовательно они потеряли большую часть своих членов. ДИСК отрицала, что является организацией классовой борьбы, они стали называть себя неправительственной организацией, необходимой для достижения компромиссов и социального диалога. С таких позиций новая ДИСК могла легче пристроиться к организациям класса капиталистов.

После 1980 года, когда большая часть левых перешла на позиции либерализма и отказалась от революционных целей, расстояние между левыми социалистами и рабочим классом еще больше увеличилось. Либерализация левых сил Турции и превращение профсоюзной конфедерации ДИСК в «неправительственную организацию» шли рука об руку.

В соответстие с так называемой концепцией современного тред-юнионизма, которая отрицает тот факт, что профсоюзы являются классовыми организациями, ДИСК предпочитает классовой политике «политику идентичности». Так что они не выступали с резкими протестами против политики приватизации и позитивно характеризовали так называемый «новый мировой порядок». По мере того, как профсоюз все дальше отходил от классовой борьбы, он начал все больше и больше аппелировать к империалистическим организациям такими как Европейский Союз и его ответвления в профсоюзном движении.

В результате отказа от революционных целей и перехода на либеральные позиции ДИСК потеряла очень много своих членов. Она теряет своих членов и сегодня, и к сожалению в конфедерации ДИСК очень мало профсоюзов, которые организуют настоящую борьбу. Сегодня ДИСК и левая профсоюзная конфедерация государственных служащих КЕСК не заполняют пространство на левом крыле профсоюзного движения. Либертарианские голоса либерально-реакционной коалиции в нашей стране очень далеки от того, чтобы давать надежду рабочему классу. Эти конфедерации вынуждены отступить на такие позиции, что несмотря на небывалое по своему размаху наступление на рабочий класс вся политика профсоюзов сводится к требованиям новой, демократической консттуции.

Теперь мы можем перейти к изменениям в составе рабочего класса в Турции по отраслям экономики. Это важно не только с точки зрения изменений в занятости по отраслям, но также и с точки зрения изменений в формах занятости.

Согласно данным ТСИ в 2010 году 25 процентов занятых приходилось на сельское хозяйство, 20 процентов на промышленность, 6 процентов на строительную отрасль и 49 процентов на сферу услуг. Большинство рабочих, занятых в промышленности, работает в обрабатывающей промышленности, при чем 15 процентов занято в торговле и 5 процентов работает в ресторанах и увеселительных заведениях.

Тенденции отраслевого изменения в занятости в нашей стране указывают на драматические изменения в экономике и обществе Турции. Два десятилетия тому назад, т.е. в 1990 году 46,5 процентов активного населения было занято в сельском хозяйстве, 15,8 процентов в промышленности, 5,7 процентов в строительстве и 32 процента в сфере обслуживания. Другими словами, за относительно короткий период времени доля занятых в сельском хозяйстве уменьшилась почти на половину, в то время как резко выросло число занятых в сфере обслуживания. И хотя строительная отрасль в эти годы развивалась высокими темпами, доля занятых в ней почти не изменилась за последние двадцать лет.

Неформальная занятость стала для турецких капиталистов стратегией по снижению расходов. Согласно официальным данным в 2010 году сектор неформальной занятости обеспечивал работу 3 миллионам 535 тысячам работающих по найму, тогда как общее число работающих по найму составляло 13 миллионов 762 тысячи. Другими словами, каждый четвертый работающий по найму работал по неформальному договору, не имея вообще никакого страхования.

И еще одно, согласно официальной статистике на март 2011 года 3 миллиона 37 тысяч 447 человек было занято в государственном секторе. Эта цифра достигает 13,31 процента от всего активного населения и 4,1 процента от всего населения страны. Если обратиться к истории, то за период нахождения у власти правительства ПСР доля государственного сектора в общем числе занятых сократилась с 15,2 процентов в 2002 году до 13,31 процента в 2011 году.

Диаграмма 1. Доля занятых в государственном секторе в общем числе занятых (%)

Источник: Турецкий статистический институт

В целом, занятые в государственном секторе делятся на пять различных категорий: теньюры, т.е. кадры, которым гарантирован пожизненный найм; кадры, работающие по договору; временные кадры; постоянные работники и временные работники. Около 70 процентов государственных служащих (приблизительно 2 миллиона) имеют пожизненный статус. Однако, вот уже довольно долгое время на повестке дня правительства стоит так называемая «Реформа государственной службы», целью которой является перевод большинства служащих с пожизненного статуса на договорный статус. Фактически число работающих по договору выросло почти на 100 процентов с марта 2007 года, несмотря на то, что их доля среди занятых в государственном секторе все еще невелика (10,93 процента).

С 1960-х годов продолжалась миграция из курдских городов особенно в большие города Эгейского и Средиземноморского регионов и региона Мармара. До 1985 года главной причиной миграции была экономическая, но с тех пор к ней прибавились политические причины, такие как «вынужденная миграция», вызванная войной. Следовательно, хотя миграция из курдских городов на запад – это явление, которое наблюдается последние пять десятилетий, темпы ее значительно выросли с начала 1990-х годов. Изменения в факторах, вызывающих миграцию, значительного влияния на результаты не оказали. Главное различие для курдского населения гораздо больше связано с быстрыми изменениями в условиях жизни и работы в городах, куда они мигрируют.

Нужно подчеркнуть, что характер работ, которые могут найти эмигранты из Курдистана, также как и условия работы в западных городах с годами изменились. В прошлые годы миграционного движения, когда результаты либеральной политики и практики не достигли своего полного размаха, курдские эмигранты могли обычно находить возможность начинать как самозанятые, хотя и неформально, в сфере мелочной торговли или мелкотоварного производства. Эта возможность или была уничтожена почти полностью, или стала совсем маргинальной с конца 1980-х годов до периода правления ПСР. По мере того как неформальная, негарантированная, основанная на субконтрактах и временная, другими словами атипичная работа стала правилом дня, и как такие форма занятости стали доминирующим типом с начала 1990-х годов, типы работы, которую курдские эмигранты могли найти на западе страны, также изменились. Другими словами, вместо того, чтобы размещаться в маргинальной городской занятости, курдские рабочие стали неотъемлемой частью рабочего класса Турции. По той же причине курды-эмигранты подвергаются гораздо более быстрой пролетаризации, чем в более ранние годы миграции. Тем не менее, это совсем не новое и необычное явление, а часть общего изменения в рабочем классе Турции. Однако количественное отличие новых форм пролетаризации от классических процессов – это другая тема дискуссии.

Распространение атипичных форм занятости, постоянный рост числа работающих в рамках неформальной, негарантированной, субконтрактной и временной занятости являются общим явлением. Так как более динамичные части рабочего класса, которые пробуют различные формы борьбы, это те, кто работает в условиях такой занятости, а также те, кто находится под угрозой ненадежности, рабочие курды также становятся более заметными в различных проявлениях организации и борьбы.

Растущее число курдских рабочих через миграцию в крупные города на Западе или в крупные курдские города такие как Диярбакыр не ослабляет, а как раз наоборот укрепляет классовые корни курдской проблемы. По сравнению с предыдущим периодом, пролетаризированные курды становятся более восприимчивыми к классовой политике, а не к политике идентичнсти.

Важная особенность, которую нужно упомянуть в отношении курдских рабочих, заключается в следующем: процесс пролетаризации среди курдской бедноты ускорился – это противоречит тезису о том, что рабочий класс Турции подвергся «курдификации». Также несмотря на относительную слабость возможностей организации зреет новая и общая основа борьбы турецких и курдских рабочих, которые все больше становятся субъектами неформальной, незастрахованной, субконтрактной и временной занятости.