Коммунистическая партия, будучи организованным революционным авангардом рабочего класса, должна иметь с ним прочные связи. Иногда понимание реальной ситуации рабочего класса является плохим и поверхностным, часто основанным на абстрактных, иногда даже догматических, понятиях и стереотипах.  Недостаток знаний о количественных данных и их тенденциях во времени мешает понять происходящие процессы и тенденции, определить реальные потребности рабочего класса, держать теоретическую разработку в ногу с развитием общества и, следовательно, принять последовательный и эффективный политический курс. 

Эта статья является скромной попыткой реалистично представить положение рабочего класса в Италии, учитывая, что постоянный и тщательный мониторинг необходим, поскольку реальность меняется быстро и непрерывно.

Сначала будем рассматривать динамику занятости в целом, как показано в следующих таблицах и диаграммах, чтобы понять текущие тенденции и общую экономическую среду, в которой рабочий класс живёт и действует в настоящее время.

Табл. 1.1 – Экономически активное население по макросекторам

Диаграмма 1.2 - Изменения во времени экономически активного населения по макросекторам (индекс 2007 = 100)

Прежде всего, мы должны иметь в виду, что ISTAT отождествляет понятие экономически активного населения с понятием предложения рабочей силы. На самом деле, с классовой точки зрения эти понятия отличаются друг от друга. Согласно ISTAT, активное население состоит из всех, кто находится в трудоспособном возрасте и в состоянии работать, независимо от того, действительно ли они в данное время занимаются экономической деятельностью. Поэтому в эту категорию входят также владельцы средств производства и обмена. Для нас же предложение рабочей силы состоит из всех тех, кто, не имея права собственности на средства производства и обмена, вынужден работать в качестве наемного или самозанятого работника, или ищет работу. В любом случае, динамика активного населения может нам помочь понять изменения, происходящие в распределении занятости между макросекторами. Эти понятия и количественные различия между макросекторами будут использованы в главе 2. 

По официальным данным в табл. 1.1 и диаграмме 1.2, если мы рассмотрим совокупность видов экономической деятельности, активное население сократилось на -0,75% по сравнению с 2007 годом, несмотря на рост в секторе услуг (+ 5,86%). 

В секторе сельского хозяйства и рыболовства активное население постоянно уменьшалось в течение принятого во внимание периода (-6,27% по сравнению с 2007 годом), вероятно, из-за комбинированного действия технологической замены рабочей силы, повышения производительности труда и перехода части капиталов к сектору услуг, чтобы воспользоваться возможностями его растущей рентабельности.  

Активное население в промышленном секторе сократилось на -16,7% по сравнению с 2007 годом. Капиталистический кризис сильно повлиял на промышленность, подтверждая характеристику кризиса, как кризиса перепроизводства и перенакопления, из которого система до сих пор не вышла. Широкое использование  делокализации производства за рубежом также способствовало такому негативному результату. 

Если учесть динамику занятости с точки зрения фактически отработанных часов, как показано в табл. 1.3 и диаграмму 1.4, мы видим, что в сельском хозяйстве и рыболовстве занятость сократилась на -11,68%, а в промышленности на -21,26% по сравнению с 2007 годом, в то время, как занятость в сфере услуг выросла всего на + 1,05%. В совокупности видов экономической деятельности занятость сократилась на -6,93% по сравнению с последним годом до кризиса. За исключением макросектора услуг, занятость во всех других макросекторах и в совокупности видов экономической деятельности значительно ниже докризисного уровня.

Табл. 1.3 - Занятость по фактически отработанным часам и макросектору деятельности 

Диаграмма 1.4 - Занятость по фактически отработанным часам (индекс 2007 = 100) 

Из вышесказанного следует сделать некоторые выводы: 

• эти данные также подтверждают, что это кризис перепроизводства, затрагивающий прежде всего промышленность, как тот сектор, где производится материальное богатство; в нём последствия самого кризиса смешиваются с последствиями технологической замены рабочей силы; как хорошо известно марксистам, технологическая трудосберегающая замена является одним из основных противоречий капитализма и порождает тенденцию к падению нормы прибыли; 
• если мы измерим занятость фактически отработанными часами, то сокращение занятости окажется больше (или его увеличение окажется меньше) того, если мы её измерим тысячами занятых трудящихся; разрыв между этими данными измеряет уровень лжи буржуазных правительств по этому вопросу и обусловлен распространённым использованием временных трудовых договоров, особенно в сфере услуг; в качестве примера, когда работник формально подписывает zero-hour agreement (трудовой договор без обязательства предоставления работодателем минимального рабочего времени), статистика относит его к трудящемуся населению, хотя он не отработал даже ни одного часа в течение года; 
• как мы, коммунисты, ожидали и осуждали, такая огромная материальная помощь, как освобождение от налогообложения и оплаты отчислений на социальное обеспечение, временного финансирования заработной платы новых нанятых работников, предоставленная левоцентристскими правительствами, не дала никаких результатов, кроме очередной поддержки частному капиталу за счёт государственных ресурсов, то есть трудящихся-налогоплательщиков, ещё раз подтверждая паразитическую натуру монополистического капитализма; нынешнее правительство M5S-Лига Севера, будучи тоже буржуазным правительством, объявило о намерении продолжать эту же политику государственного субсидирования новых наймов частными компаниями: правительства могут быть разными, но если класс у власти остаётся тем же, то никаких реальных изменений быть не может. 

Диаграмма 1.5 показывает и сравнивает динамику во времени Нормы экономической активности (НЭА, или КУТР, Коэффициент участия трудовых ресурсов: процент трудоспособного, работающего и неработающего населения старше 15 лет от общей численности населения или, иными словами, норма предложения труда), Нормы занятости (НЗ, или Соотношение занятости и населения: процент занятых от общей численности населения), Норма безработицы (НБ: процент ищущих работу от общего предложения труда).

Диаграмма 1.5 - Динамика Нормы экономической активности, Нормы занятости и Нормы безработицы (2005 = 100) [1]

Норма экономической активности, используемая ISTAT для измерения изменений предложения труда, увеличилась на + 4,91% в течение рассматриваемого периода, в конце которого оказалась немного выше своего докризисного уровня. 

Норма занятости постоянно снижалась после 2008 года и достигла минимума в 2013 году (-5,28% по сравнению с 2008 годом); она стала на -1,16% ниже, чем до начала кризиса. За весь рассматриваемый период НЗ снизилась на -0,81%. 

Норма безработицы постоянно увеличивалась с 2007 по 2014 год, когда она достигла своего максимального значения (+108,76% по сравнению с 2007 годом). После 2014 года наблюдается небольшое восстановление, но уровень безработицы в 2017 году все ещё значительно выше уровня 2007 года (+84,52%). В течение всего рассматриваемого периода Норма безработицы увеличилась на +45,02%. 

Это означает, что, несмотря на робкий экономический подъём, капиталистический кризис уничтожил значительную часть производительных сил, как это показывает Норма занятости, чей уровень ниже, чем до кризиса. Кроме того, значительная часть предложения труда не может найти применение, о чём свидетельствует высокий уровень Нормы безработицы, сильно превышающей свою докризисную величину. Совокупный эффект высокого предложения труда (НЭА) и высокого уровня безработицы (НБ), как Маркс объяснил, способствует понижению или, по крайней мере, не увеличению заработной платы. 

В 2017 году Норма экономической активности в Италии составила 65,43%, Норма занятости составила 57,96%, а Норма безработицы - 11,21% (19,4% в южной Италии). Особенно драматична безработица среди молодёжи: 34,7% в возрастной группе от 15 до 24 лет (37,3% среди молодых женщин, 51,4% в Южной Италии, где безработные молодые женщины составляют 55,6% рабочей силы). [2] Процент НИ-НИ (NEET, не занимающихся ни образованием, ни работой, ни профподготовкой) является самым высоким в Европе в возрастной группе от 15 до 24 лет (20%) и вторым по величине после Греции в возрастной группе от 25 до 29 лет. Кроме того, в Италии один из самых высоких уровней безработицы (6,6%) в Европе среди людей с высшим образованием. [3]

Эти свидетельства опровергают ложь, как левоцентристских, так и правоцентристских буржуазных правительств о предполагаемом успехе их политики занятости, которая оказалась ничем иным, как дополнительным субсидированием капитала за счёт налогообложения наёмного труда. Очевидно, что капитализм сегодня не только препятствует развитию производительных сил, но даже уничтожает их, становясь всё более и более паразитирующим и неспособным возобновить накопление без государственных средств и поддержки.

Одним из аргументов, наиболее часто используемых нашим классовым врагом и его оппортунистическими слугами, является предполагаемое исчезновение рабочего класса из-за технического и «социального» прогресса. Этот последний якобы размыл классовые различия вплоть до их исчезновения и даже самые бедные слои населения, благодаря перераспределению дохода, якобы получили доступ к потреблению товаров и услуг, которые когда-то были прерогативой среднего класса. В результате классовая борьба якобы потеряла свой смысл на фоне гармоничного сценария всеобщего среднего класса и социального мира. 

Этот довод, опровергнутый теорией и реальностью, является ложным и антинаучным. Он не учитывает разницы, существующей между эксплуатируемыми производителями и эксплуатирующими паразитами, пытается скрывать классовые различия, объединяя всех в общую категорию «потребителей». 

С теоретической точки зрения, с одной стороны, принадлежность к классу не определяется уровнем потребления или дохода, который может изменяться количественно, как циклически, так и в долгосрочной перспективе, не влияя качественно на классовое положение, а определяется положением относительно частной собственности в данных производственных отношениях, т. е. тех социальных отношениях между людьми, которые исторически изменяются только при изменении способа производства. Это означает, что никакое перераспределение дохода не способно преодолеть разделение общества на классы, так как оно не влияет на отношения производства и собственности. С другой стороны, технический прогресс и связанные с ним трудосберегающие изменения в процессе производства влияют только на технический способ извлечения прибавочной стоимости, но не изменяют сущности капиталистических производственных отношений, то есть выкачивание и частное присвоение капиталистами прибавочной стоимости от общественного производства. 

Оценить реальную численность рабочего класса в нашей стране непросто по следующим причинам :

• тяжёлый вес теневой экономики: подсчитано, что 33% ВВП Италии приходится на нелегальный или нераскрытый бизнес; 
• значительное распространение черного труда; 
• подрыв Национальных коллективных трудовых договоров и использование нетипичных срочных контрактов, вызывающих постоянные колебания уровня занятости; 
• многие рабочие подвергаются шантажу работодателями и вынуждены получить номер НДС, как индивидуальное независимое предприятие или самозанятые лица; официально они зарегистрированы как независимые субподрядчики, но они во всех отношениях являются рабочими, полностью зависящими от своего работодателя и, кроме того, лишёнными какой-либо профсоюзной  защиты; 
• профсоюзы не присутствуют на всех местах работы, особенно в широко распространённых в Италии микро- и малых предприятиях со штатом менее 15 занятых; из-за этого даже у профсоюзов нет достаточной информации; 
• предоставленные ISTAT (Итальянским государственным институтом статистики) данные по этому вопросу основываются на том, что декларируют работодатели. 

По вышеуказанным причинам, официальная статистика неизбежно недооценивает реальную численность рабочего класса.

Вышеизложенное ещё более верно в отношении сельскохозяйственных рабочих из-за широкого использования не раскрытой рабочей силы, особенно иммигрантов. Например, согласно буржуазной газете La Repubblica, в Италии 40% территории отведено под сельское хозяйство. В начале 2018 года насчитывалось 1.085.000 работников сельского хозяйства (из которых 590.000, или 54,38%, в южной Италии), более того, что сообщает ISTAT. Их вклад в ВВП в среднем - 133 миллиарда евро в год (!). Среди них 33% - женщины, 36% - иностранцы, сосредоточенные в основном в северных регионах, где они составляют 57% сельской рабочей силы. Подавляющее большинство из них (942.000, то есть 86%) работает по срочным договорам, 34% из них работает менее 51 дня в год, без пенсионных отчислений и социального обеспечения, а 15% из них даже менее 10 дней в год, особенно в Северной Италии. Это подтверждает высочайшую степень эксплуатации этих трудящихся и крайнюю ненадёжность их трудоустройства, а также доказывает огромное уклонение от уплаты налогов и социальных сборов землевладельцами, которые декларируют смехотворное и недостоверное количество отработанных часов. [4]

В соответствии с главой 1, страницей 2 этой статьи, во избежание возможных недоразумений уточняем следующие значения, сообщаемые ISTAT: 

• экономически активное население во 2-ом квартале 2018 года: 25.105.500
• работающее население во 2-ом квартале 2018 года: 23.476.000
• наёмные трудящиеся во 2-ом квартале 2018 года : 18.083.567

Под наёмными трудящимися мы подразумеваем любых людей, получающих доход от работы на работодателя. В эту категорию включаются рабочие, получающие зарплату в марксистском смысле этого слова, а также подмастерья и надомники. Данные в табл. 2.1 и диаграммах 2.2 и 2.3 рассматривают в качестве рабочих не только рабочих промышленности, но и других макросекторов. Табл. 2.1 показывает распределение наёмных трудящихся по профессиональному положению, с указанием численности каждой профессиональной категории и их изменений во времени, как это графически показано в диаграмме 2.2.

Табл. 2.1 – Наёмные работники по профессиональному положению [5]

Диаграмма 2.2 – Наёмные трудящиеся по профессиональному положению. Изменения во времени.

Как видно из приведённых выше данных, численность трудящихся уменьшается с конца 2008 года, достигая своего минимума в конце 2011 года, затем постоянно растёт в абсолютной величине (+11,43% по сравнению с 2011 годом, +6,95% за весь период). Процент рабочих от общего числа наёмных трудящихся снижается до 2010 года, затем с конца 2011 г. начинает постоянно расти, в конечном итоге составляя 47,77% наёмных трудящихся во 2-ом квартале 2018 года. 

Уменьшение удельного веса, которое обострилось во время кризиса, но началось задолго до него, объясняется совокупным эффектом технологического замещения рабочей силы и делокализации некоторых продукций за рубежом. Поскольку только производство подвергается делокализации, а административный персонал, руководство и собственность в форме холдинга в основном остаются в стране происхождения, это количественное сокращение не оказало серьёзного влияния на профессиональные категории клерков и менеджеров: первые из них, после снижения с 2011 по 2014 год, ставят себя выше уровня 2011 года и значительно выше уровня базового года, а вторые оправились от снижения, начавшегося в 2006 году. Число менеджеров увеличивается на + 16,2% по сравнению с базовым годом, поставив себя почти на 2 процентных пункта выше предыдущего положительного пика 2011 года. Процесс капиталистической реструктуризации значительно сократил число топ-менеджеров (-22,17% за 3 года, с 2008 по 2011 год, -12,17% за весь период). Это может быть связано с необходимостью противостоять кризису и сократить расходы, связанные с вознаграждением дорогостоящей и раздутой категории. В целом, начиная с 2015 года, наблюдается тенденция к росту числа наёмных трудящихся в целом и в каждой профессиональной категории, за исключением топ-менеджеров. 

Даже по этим заниженным официальным данным рабочий класс составляет 47,77% от наёмных трудящихся, 36,80% от трудоспособного населения и 14,28% от общей численности населения, оставаясь основным компонентом производительных сил. Состав наёмных трудящихся в текущем году приведён в диаграмме 2.3. 

Диаграмма 2.3 – Состав наёмных работников по профессиональному положению (2-ой квартал 2018 г.)

Эти официальные цифры уже показывают, что рабочий класс далеко не исчезает, как утверждают классовый враг и оппортунисты, даже если они явно занижены. Например, статистика учитывает только декларированных надомных работников, но всем известно, что эта категория незащищённых трудящихся больше того, что говорят официальные данные из-за широкого использования чёрного труда. То же самое относится и к сельским наёмным работникам, количественное определение которых чрезвычайно сложно по тем же причинам. Кроме того, в данной статье мы рассматриваем наёмных трудящихся, но мы должны помнить, что в настоящее время многие работники обязаны работодателями выдавать себя за самозанятых независимых субподрядчиков. По этим причинам мы можем предположить, что фактическое число наёмных трудящихся значительно больше, чем показывают официальные данные. 

В нашем понимании рабочий класс, то есть наёмные производители материальных благ, является составной частью пролетариата в целом. Чтобы получить представление о количестве пролетариев, нужно добавить к цифрам в табл. 2.1 число трудящихся, потерявших работу, число людей в поисках первой занятости в качестве рабочих, число рабочих пенсионеров, число «интеллектуальных пролетариев». А что сказать о детях пролетариев, которые статистика определяет, как «неактивное население» наряду с детьми буржуазии? Капиталистический кризис сильно ударил по средним классам и пролетаризовал значительную их часть. Например, уволенные в возрасте от 45 до 50 лет руководители, служащие, учителя и другие мелкобуржуазные элементы, которые слишком стары, чтобы найти новую работу, но слишком молоды, чтобы иметь право на пенсию, разве не пополняют ряды пролетариата? 

Официальная статистика не пременяет классовые критерии классификации. Из-за этого чрезвычайно трудно точно определить реальное количество пролетариев в Италии. Очевидно, что официальная статистика недооценивает число пролетариев, но также очевидно, что оппортунистическая теория о предполагаемом «исчезновении» рабочего класса и пролетариата не подтверждается данными и, следовательно, полностью ложна. Это утверждение ещё более верно, если мы перейдём с национального на международный уровень. Возможное сокращение числа рабочих в наиболее экономически развитых странах может сопровождаться более чем пропорциональным увеличением числа рабочих на глобальном уровне, поскольку капитал перемещает производство в те страны, где стоимость рабочей силы и налоги настолько низки, а законы настолько вседозволяющие, что замена рабочей силы новыми технологиями может стать невыгодной в краткосрочной перспективе. Это касается, например, текстильного и обувного производств, делокализованных транснациональными корпорациями в Пакистане, Индонезии и Вьетнаме. 

До сих пор мы изучали фактические данные о наёмных трудящихся в целом, о всех тех, кто не владеет средствами производства и обмена (хотя в некоторых случаях топ-менеджеры и руководящие кадры могут владеть пакетами акций). Как марксисты, мы не забываем, что только рабочая сила производит прибавочную стоимость, откуда, помимо прибыли и прочих переменных, также происходит зарплата для других категорий трудящихся. Тем не менее, в общей борьбе между производителями материального богатства и паразитическими присваивателями чужого труда, рабочий класс должен уметь приводить на свои позиции эти категории трудящихся, в основном мелкобуржуазных, но в любом случае исключённых из частной собственности на средства производства и угнетённых капиталом. Это - решающий момент, поскольку мелкая буржуазия колеблется между буржуазией и пролетариатом и в определенных исторических условиях может стать ударной массой реакции. История показывает, что рабочий класс может победить только тогда, когда он умеет развернуть политику социальных альянсов, сформировать блок противостоящих буржуазии сил и бескомпромиссно утвердить свои интересы как универсальные. 

С точки зрения территориального распределения, рабочий класс сконцентрирован в основном в северной Италии (51,77%), меньше на юге (27,97%) и в центре (20,26%), вследствие неравномерного промышленного развития внутри страны, исторически характеризующего итальянский капитализм. Помимо разрыва между севером и югом Италии, мы также можем отметить сохранение гендерного разрыва, который проявляется не столько с количественной точки зрения, сколько с точки зрения заработной платы. Женщины составляют 44,54% от общего числа наёмных трудящихся, 32,1% топ-менеджеров, 45,27% руководящих кадров, 57,65% служащих и 34,37% рабочих. [6] Средняя заработная плата работницы без среднего и высшего образования  составляет 64% от заработной платы работника той же категории. Этот разрыв уменьшается для работниц со средним образованием, получающих 72% заработной платы мужчин, но становится снова очень высоким для женщин с высшим образованием, получающих 66% заработной платы мужчины с эквивалентным образованием. [7]

Имеющиеся от ISTAT данные (без разбивки по профессиональным позициям, но разумно предположить, что они более или менее следуют тенденции и распределению трудящихся в целом) подтверждают, что большинство трудящихся по-прежнему сосредоточено в микро и малом бизнесе с числом занятых от 0 до 9 человек (45,35% в 2016 году, с тенденцией к снижению со временем), в то время как 22,06% от общего числа трудящихся работает в крупных компаниях с более чем 250 работниками. Число трудящихся, работающих в крупных компаниях, показывает заметную тенденцию к росту в периоде с 2012 по 2016 год (+ 1,78%), в то время как число работников микро-, малых и средних предприятий уменьшается или остаётся на прежнем уровне. Эти данные подтверждают сохранение исторической слабости итальянского капитализма, то есть низкой степени концентрации капиталистического производства, однако также показывают, что процесс концентрации капитала развивается, даже если медленно и запоздало. Трудность организации рабочего класса очевидна из-за его рассеивания по микро- и малым предприятиям и его низкой концентрации. Это усугубляется тем фактом, что на предприятиях, где занято менее 15 человек, профсоюзы не имеют внутреннего представительства, а Устав Трудящихся (Закон № 300/1970) к ним не применяется.

Апологеты капитализма стараются убедить общественное мнение, будто сокращение заработной платы является неизбежным последствием экономического кризиса, для преодоления которого необходимы дальнейшие лишения «в интересах страны», как будто кризис - нечто необъяснимое, чуждое этим производственным отношениям и без классовых очертаний. Это утверждение очень далеко от истины. 

Прежде всего, мы должны подчеркнуть, что кризис - это не просто «кризис экономики» без каких-либо определений, а «кризис капиталистической экономики», возникший из-за противоречий капитализма и свойственный капиталистическим производственным отношениям. Более того, в такой ситуации говорить об «интересах страны» неверно и ложно, поскольку страна делится на антагонистические классы, которые не имеют и не могут иметь общих интересов. 

Из-за самой сущности капиталистических производственных отношений (обратной пропорциональности между заработной платой и прибылью) капиталисты всегда пытались сжать заработную плату, но пока существовал СССР, чтобы предотвратить радикализацию борьбы рабочего класса, капиталисты были обязаны предоставлять более высокую заработную плату, льготы и социальные услуги. Холодная война была золотым веком социал-демократии и её социального компромисса. С тех пор, как не стало СССР, капиталисты полностью восстановили свою политическую власть и сделали прибыль единственной независимой экономической переменной без гибкости вниз. Оплата труда во всех своих формах, прямой (заработная плата), отсроченной (пенсия) или косвенной (социальные услуги), любое другое распределение прибавочной стоимости может быть поставлено под вопросом, уменьшено и сокращено, за исключением прибыли. Общая конкуренция между монополиями, империалистическими странами и блоками усилила эту тенденцию и положила конец традиционной социал-демократической политике компромисса и социального мира. 

Примером вышеизложенного является ускорение процесса европейской интеграции после 1991 года. В Италии этот процесс и, особенно, вступление в систему евро в качестве единой европейской валюты было осуществлено путём снижения заработной платы и наложения обременительных экономических лишений на рабочий класс и другие слои народа. В то время лево-центристские правительства стремились представить лишения как временно необходимые во имя светлого будущего в объединённой Европе. История раскрыла их ложь. С самого своего начала, объединённая Европа показала своё истинное лицо империалистического конгломерата, врага рабочих и народов, нацеленного на усиление эксплуатации и грабежа наёмного труда. Ничего положительного не пришло от процесса европейской интеграции к рабочему классу, а только постоянное ухудшение условий жизни задолго до начала кризиса.  

В частности, в Италии введение евро было осуществлено мошенническим путём, через фальсификацию национального учёта, чтобы формально соответствовать параметрам Маастрихтского договора в то время, как экономика Италии была далека от них. Потеря возможности использовать девальвацию для повышения конкурентоспособности из-за фиксированного обменного курса (1 евро = 1 927,36 лир), антиинфляционная политика бюджетной строгости, ударившая по пенсиям и социальным услугам и ослабление классовой борьбы реформистскими профсоюзами, поддерживавшими антирабочие меры левоцентристских правительств, совместно способствовали понижению заработной платы ещё до начала кризиса. Более того, многие цены были переведены на евро по курсу 1 к 1000, без вмешательства правительства и органов надзора. Снижение заработной платы вызвало падение внутреннего спроса, затронувшее, в конечном итоге, те подсекторы, которые в наибольшей степени извлекли неоправданную выгоду от конвертации цен из лиры в евро (торговля, рестораны, бары и общественное питание и т. д.). Таким образом, часть буржуазии тоже была затянута в омут кризиса, но конечным результатом этих процессов оказался огромный переход богатства от народа к крупному капиталу. 

Последний кризис, несомненно, способствовал ухудшению условий жизни трудящихся, но в долгосрочной перспективе это не первая причина снижения заработной платы. Как нас учил Карл Маркс, сокращение заработной платы является неизбежной тенденцией при капиталистических производственных отношениях. Здесь мы должны синтетически вспомнить различие Маркса между номинальной (денежной) заработной платой, реальной заработной платой и относительной заработной платой. Номинальная заработная плата - это сумма денег, которую получает рабочий, формальная цена рабочей силы. Реальная заработная плата - это количество товаров и услуг, которые рабочий может купить за номинальную заработную плату. Относительная заработная плата рассматривается в её соотношении к прибыли, поскольку обе являются составляющими распределения произведённой прибавочной стоимости. Она измеряет динамику социального положения рабочего. Заработная плата является ценой рабочей силы, определяется и зависит от её стоимости, то есть от количества товаров, услуг и духовных ценностей, исторически необходимых с социальной точки зрения для воспроизводства рабочей силы. Эта стоимость изменяется с экономическим, культурным, научным и техническим развитием общества и имеет тенденцию к возрастанию. Простой пример: до того, как смартфоны появились на рынке, никто в них не нуждался, но вскоре они стали нужны всем. Цена никогда точно не отражает стоимость, из которой она происходит, в первую очередь из-за соотношения спроса и предложения и, во вторую очередь, из-за прочих рыночных условий. В результате реструктуризации производственного процесса (реорганизации разделения труда) и технологического замещения рабочей силы машинами, предложение рабочей силы обычно превышает спрос и это объективно определяет постоянную тенденцию к снижению заработной платы при капитализме. Это одно из главных противоречий капиталистического рынка труда: стоимость рабочей силы исторически растёт, но цена рабочей силы (заработная плата) имеет тенденцию падать до своего физиологического предела и, в некоторых случаях, даже ниже его. Реальная заработная плата зависит не только от размера номинальной заработной платы, но и от многих других переменных, таких как уровень цен и инфляция, налогообложение, уровень безработицы, все то, что может повлиять на соотношение между предложением рабочей силы и спросом. Даже в случае повышения номинальной заработной платы, реальная заработная плата может уменьшаться под влиянием повышения цен, или налогообложения, или девальвации денежной массы, если их рост более чем пропорционален увеличению номинальной заработной платы. Как было сказано ранее, относительная заработная плата является частью распределения произведённой прибавочной стоимости наряду с прибылью. При данной величине прибавочной стоимости, если прибыль увеличивается, заработная плата автоматически уменьшается. Из этой обратной пропорциональности заработной платы и прибыли объективно возникает непоправимый конфликт между трудом и капиталом. С одной стороны, в особенно благоприятных рыночных условиях, может произойти увеличение как номинальной, так и реальной заработной платы, но «... пропорциональная заработная плата может уменьшаться, даже если реальная заработная плата увеличивается вместе с номинальной заработной платой, то есть вместе с денежной стоимостью труда, при условии, что она не увеличивается в той же пропорции, что и прибыль. Если, например, во времена хорошего бизнеса заработная плата увеличивается на 5%, а прибыль увеличивается на 30%, пропорциональная, относительная зарплата не увеличивается, а уменьшается ... ». [8] С другой стороны, капитализм постоянно повышает производительность и интенсивность труда применяя новые трудосберегающие технологии и формы разделения труда, позволяющие сократить необходимое рабочее время для получения средств существования для воспроизводства рабочей силы и увеличить прибавочное рабочее время, из которого происходят прибавочная стоимость и прибыль. В связи с этим существует объективная тенденция к снижению относительной заработной платы. Как правило, даже в те редкие и короткие периоды, когда реальная заработная плата и материальные условия жизни рабочих улучшаются, это «... не устраняет контраст между интересами рабочего и интересами капиталиста ...», [9] потому что относительная заработная плата всё равно снизилась, а социальный разрыв по отношению к капиталистам вырос . 

В то время как капиталистическая прибыль надёжно защищена политической властью буржуазии, в Италии растут социальные различия и разрыв между богатыми и бедными. ЕЦБ искусственно стимулирует инфляцию и способствует обострению этой ситуации, уменьшая реальную заработную плату, то есть покупательную способность трудящихся. Кроме того, при обратной пропорциональности между заработной платой и уровнем безработицы и при нынешнем высоком уровне последнего, предложение рабочей силы превышает спрос, что в общем носит структурный характер, но усугубляется в кризисных ситуациях. 

Вышесказанное подтверждается, на основе данных ОЭСР, в табл. 3.1, где рассматриваются среднегодовая валовая номинальная заработная плата, её индекс W и инфляция (процентное годовое изменение и индекс). 

Табл. 3.1 – Средняя годовая валовая номинальная заработная плата и инфляция (индекс и годовое изменение) в 2005-2017 гг.

Источник: ОЭСР, наша обработка

Снижение заработной платы становится очевидным, даже если мы рассматриваем только номинальную валовую заработную плату, [10] снизившуюся на -1,41% по сравнению с 2005 г. и на -3,5% по сравнению с 2010 г.. Несмотря на панические заявления ЕЦБ и организаций работодателей, фактическая дефляция на самом деле ограничена 2016 годом с колебанием цен всего на -0,09%. Во всех остальных рассматриваемых годах, напротив, наблюдается средний рост цен на + 1,54%, даже если их ежегодные колебания иногда настолько слабы, что подтверждают депрессивную фазу. Однако для цели нашего анализа важно отметить, что ежегодное изменение заработной платы остаётся всё время ниже инфляции, измеряемой как ежегодное изменение индекса потребительских цен, за исключением 2014, 2015 и 2016 годов. 

Легко догадаться, даже без графиков и таблиц, что динамика реальной заработной платы намного хуже, если учитывать: 

• налоговое бремя: налоговые ставки на доходы физических лиц и доходные категории для прогрессирующего налогообложения были изменены несколько раз, но всегда в направление снижения налоговой нагрузки на более высокие доходы; после налоговой реформы 1974 года у нас было 32 категории дохода, самая высокая ставка налога для доходов свыше 500 миллионов лир составляла 72%, самая низкая - 10%; в 2018 году мы имеем 5 категорий дохода, самая высокая ставка для доходов свыше 75.000 евро составляет 43% (только на той части дохода, превышающей 75.000 евро), самая низкая – 23%; есть тенденция к устранению понятия прогрессирующего налогообложения. Неслучайно, что правительство Северной Лиги - Движение 5 Звёзд, представляющее сильно ориентированную на экспорт часть промышленного капитала, пытается ввести единую ставку налога, которая пропорционально больше сказывается на более низких доходах. В настоящее время, если мы возьмём среднюю валовую заработную плату в размере 29.213,56 евро (см. Табл. 3.1), уровень прямого налогообложения и социальных сборов, выплачиваемых рабочим, будет равен 39%. Следовательно, заработная плата нетто после уплаты налогов составляет 17.820,27 евро. Однако то, что больше всего влияет на рабочие доходы и противоречит принципу прогрессирующего налогообложения, установленному Конституцией, - это косвенные налоги (НДС, не подлежащий вычету для конечных потребителей, акцизы и пошлины, которые тоже часто облагаются НДС с мультипликативным эффектом на конечную цену и т. д.), поскольку они облагают потребление независимо от дохода и в основном ударяют по рабочим, вынужденным тратить наибольшую часть своего дохода на потребление продуктов первой необходимости. В течение рассматриваемого нами периода, ставка НДС увеличилась с 20% до 21% в 2011 году и до 22% в 2013 году, акцизы на алкоголь, табак, бензин и нефтепродукты увеличивались как минимум раз в год; гербовый сбор и регистрационный сбор также увеличились, наряду с другими различными местными сборами; 
• сокращение и приватизация государственных базовых услуг, от здравоохранения до образования и транспорта: они стали платными и их цены выросли; 
• индексация заработной платы рассчитывается не на основе реальной инфляции, а на основе запланированной, с использованием известных фокусов бухгалтерского учёта. 

Учитывая вышесказанное, нетрудно понять, что реальная заработная плата снизилась гораздо больше, чем номинальная. Динамика заработной платы и инфляции показана в диаграмме 3.2 (долгосрочные изменения) и в диаграмме 3.3 (годовые изменения). 

Диаграмма 3.2 – Индексы средней зарплаты и инфляции

Диаграмма 3.3 – Годовые изменения средней зарплаты и инфляция

Тенденция к снижению реальной заработной платы обусловлена не волей класса капиталистов, а объективным законом капиталистического способа производства, главным образом из-за того, что предложение рабочей силы обычно превышает спрос. Теоретически, реальная заработная плата не должна опускаться ниже физиологического уровня существования и воспроизводства рабочей силы, но часто, когда имеется большая «резервная армия рабочей силы», а профсоюзы слабы или сотрудничают с работодателями, заработная плата может падать даже ниже этого уровня. Это может происходить как в развивающихся, так и в развитых странах и порождать явление так называемых «работающих нищих», то есть трудящихся, чья заработная плата недостаточна для обеспечения их существования и воспроизводства их рабочей силы. Это подтверждается данными Евростата, из которых также вытекает, что благодаря пенсионным реформам, требуемым крупным капиталом, 5,7 миллионов итальянцев получат пенсию ниже черты бедности.

«Во всех государствах-членах ЕС в 2016 году уровень занятых лиц, подверженных риску бедности, был самым высоким в Румынии (18,9%), за ней следовали Греция (14,1%), Испания (13,1%), Люксембург (12,0%), Италия (11,7%), Болгария (11,4%), Португалия (10,9%) и Польша (10,8%)». [11]

Перед началом последней части этого раздела, необходимы некоторые соображения. ISTAT, Евростат, ОЭСР, ЕЦБ, Банк Италии и т. п. собирают и разрабатывают данные национальных бухгалтерских учётов на основе немарксистских экономических теорий и критериев. Многие выдающиеся марксистские экономисты пытались и пытаются разрабатывать официальные статистические данные для количественного определения марксистских экономических категорий. Однако однозначного критерия обработки не существует, и в настоящий момент в капиталистических странах невозможно достичь точного количественного определения марксистских категорий, а только приблизительных результатов. 

Наиболее близкой к понятию прибавочной стоимости (S) категорией национального бухгалтерского учёта является добавленная стоимость (VA), которую ISTAT определяет как «разницу между стоимостью продукции и стоимостью промежуточных затрат» при базисных ценах, что означает «сумму, полученную производителем от продажи товара или услуги». [12] Прибавочная стоимость – понятие, относящееся к сфере производства, а добавленная стоимость, согласно определению ISTAT, является результатом рыночного обмена и преобразования стоимости в цену. Поэтому для нашего анализа, чтобы очистить добавленную стоимость от влияния колебаний цен, необходимо рассчитать её при постоянных ценах; тем не менее, определённая степень приблизительности всё-таки остаётся. 

Согласно учению Маркса, норма прибавочной стоимости (σ), указывающая на уровень эксплуатации рабочей силы, определяется соотношением между массой прибавочной стоимости (S) и переменным капиталом (W):   .

Если вместо прибавочной стоимости (S) мы поместим добавленную стоимость (VA) в числитель, оставив в знаменателе переменный капитал (W), равный выплачиваемым заработным платам, мы получим приблизительное значение коэффициента эксплуатации (σ). Такое соотношение является своего рода нормой производительности труда (πL). К сожалению, ISTAT, с его причудливыми критериями классификации данных, предоставляет нам другую норму производительности труда, определяемую соотношением между добавленной стоимостью и отработанными часами, что может дать только очень далёкое представление о норме эксплуатации рабочей силы, поскольку не учитывает переменную «заработная плата» и является скорее техническим, чем чисто экономическим показателем. То же самое верно в отношении нормы прибыли (ρ), определяемой соотношением между прибавочной стоимостью (S) и заранее инвестированным совокупным капиталом, постоянным и переменным, (C + W):   . Норма прибыли (ρ) приблизительно выражается тем, что ISTAT называет общей производительностью факторов производства (πT). «Коэффициент общей производительности факторов производства определяется как соотношение между добавленной стоимостью в объёмном измерении и итоговым объёмным измерением капитала, услуг и труда». [13]

Табл. 3.5 показывает динамику индекса LP нормы производительности труда (πL) и индекса TFP нормы общей производительности факторов производства (πT), которые мы принимаем соответственно как приблизительные выражения нормы эксплуатации (σ) и нормы прибыли (ρ) в макро-секторе Промышленности. 

Табл. 3.5 - Производительность труда за час отработанного времени и общая производительность факторов в промышленности, на основе добавленной стоимости, базовый год 2010 

Источник: ISTAT, наша обработка

Согласно цепным индексам, как производительность труда (LP), так и общая производительность факторов (TFP), начиная с конца 2009 года, показывают устойчивую тенденцию к росту. После 2010 года рост TFP практически полностью объясняется соответствующим ростом LP, чей годовой рост превышает рост TFP. В течение всего периода среднегодовой рост производительности труда составил 2,80%, а общая производительность факторов производства росла в среднем на 2,93% в год. Индексы с фиксированной базой этих двух переменных также показывают устойчивую тенденцию к росту после 2010 года. В целом, LP вырос на 43,27%, а TFP на 45,56%, по сравнению с 2005 годом. Диаграмма 3.6 показывает годовые изменения, а Диаграмма. 3.7 - долгосрочные изменения. 

Диаграмма 3.6 – LP и TFP в Промышленности, годовые изменения (2010=100)

Диаграмма 3.7 – LP и TFP в Промышленности, долгосрочное изменение (2010=100)

Даже если производительность труда, рассчитанная ISTAT, является приблизительным выражением нормы прибавочной стоимости, то есть нормы эксплуатации, в любом случае она остаётся показателем уровня эксплуатации рабочей силы. Как учил Маркс, любое увеличение производительности труда, независимо от того, как оно измеряется, определяет увеличение относительной прибавочной стоимости и уменьшение относительной заработной платы. Фактически, увеличение производительности труда сокращает рабочее время, необходимое для производства средств существования для воспроизводства рабочей силы и, следовательно, увеличивает прибавочное рабочее время, производя большую прибавочную стоимость при равном общем рабочем времени. Этим же уменьшается стоимость средств существования и, в результате, снижается стоимость самой рабочей силы, что отражается на её цену, то есть на заработную плату. При равной массе прибавочной стоимости, если заработная плата уменьшается, прибыль увеличивается соответственно. Это наглядно показывают диаграммы 3.6 и 3.7: увеличение LP определяет уменьшение относительной заработной платы, что позволяет соответствующее увеличение прибыли, измеряемое TFP как приблизительный показатель нормы прибыли (см. выше). Иными словами, в рассматриваемом периоде капитал почти полностью присвоил в качестве прибыли результаты роста производительности труда, учитывая, что даже номинальная заработная плата снизилась в среднем на -1,42% с 2005 по 2017 год. 

В качестве эмпирического подтверждения того, что было сказано до сих пор и марксистских тезисов о многосторонних диалектических отношениях между заработной платой и прибылью, мы приводим в табл. 3.8 интересную серию данных, касающихся «вознаграждения» труда и капитала, то есть распределения добавочной стоимости (VA) между трудом и капиталом, как ни странно предоставленную ИСТАТ. 

Табл. 3.8 – Процент заработной платы и прибыли от добавленной стоимости к базовым ценам, годовые и общее изменения, базовый год 2005

Источник: ISTAT, Национальный учёт, Измерерния производительности, Серии для рассчёта производительности, наша обработка

Цифры в табл. 3.8 доказывают, если это всё ещё необходимо, обратную пропорциональность между заработной платой и прибылью, что наглядно показывают диаграммы 3.9 и 3.10. 

Диаграмма 3.9 – Цепные индексы процента от добавленной стоимости к базовым ценам на вознаграждение факторов производства, годовые изменения

Диаграмма 3.10 – Процент от добавленной стоимости к базовым ценам на вознаграждение факторов производства, индексы с фиксированной базой 2005=100, общее изменение

Диаграмма 3.9 показывает, что ежегодное снижение процента прибыли от добавленной стоимости (P / VA) в 2007-2009 годах (-5,93%) соответствует связанному с ним, но менее чем пропорциональному увеличению процента заработной платы от добавленной стоимости (W / VA, +3,25%). После 2009 г. соотношение P / VA ежегодно увеличивается в среднем на 1,68%, в то время как отношение W / VA уменьшается медленнее, в среднем только на -0,9%. Диаграмма 3.10 учитывает общее изменение процента вознаграждения факторов от добавленной стоимости в течение периода 2005–2017 гг. и показывает, что отношение W / VA уменьшилось в целом на -4,44% по сравнению с 2005 г. (-9,5% по сравнению с 2010 г.) тогда, как отношение P / VA увеличилось в целом на + 8,36% по сравнению с 2005 годом (+ 17,83% по сравнению с 2010 годом). Это подтверждает, что в рассматриваемом периоде часть добавленной стоимости (приблизительного выражения прибавочной стоимости), выделяемая на воспроизводство рабочей силы, то есть заработная плата, в целом уменьшилась, а увеличилась часть, выделяемая на прибыль. 

Интересно отметить, что обратная величина отношения W / VA (процент оплаты труда от добавленной стоимости) равна VA / W ≈ σ, то есть приблизительному выражению нормы прибавочной стоимости или нормы эксплуатации, которая, очевидно, имеет динамику зеркально противоположную динамике процента зарплаты от добавленной стоимости.

Как видно, первой причиной ухудшения жизненного уровня и социального положения рабочего класса является не кризис, а объективный закон капиталистического развития, то есть тенденция к снижению заработной платы независимо от экономической конъюнктуры. Кризис только углубляет и ускоряет эту тенденцию, которая сохраняется и в периоды экономического восстановления между одним кризисом и другим. Капитализм справляется как со своими циклическими кризисами, так и со своей структурной тенденцией к падению нормы прибыли, главным образом за счёт увеличения производительности, то есть за счёт усиления эксплуатации рабочей силы и увеличения абсолютной массы прибыли. Это означает, что рабочий класс платит как за капиталистические кризисы, так и за экономические подъёмы. Поэтому у нас не должно быть иллюзий: любое улучшение условий жизни и труда рабочего класса в контексте капиталистических производственных отношений является более обманчивым, чем существенным. Оно направлено на поддержку капиталистического рынка через потребление и, в любом случае - временно, в контексте общей тенденции к ухудшению уровня жизни и увеличению социального разрыва между капиталистами и пролетариями. 

Чтобы сделать свои экономические и социальные достижения стабильными и окончательными, рабочий класс не имеет другого пути кроме того, как сплотить вокруг себя блок социальных альянсов с другими народными слоями, даже с некоторыми секторами мелкой буржуазии, также сильно пострадавшими как от капиталистического кризиса, так и от капиталистической реструктуризацией, чтобы свергнуть власть буржуазии, установить диктатуру пролетариата, то есть господство большинства эксплуатируемых над меньшинством эксплуататоров (соотношение доказано выше, в разделе 2), и начинать строить социализм-коммунизм.